Почему Москва никогда не будет Парижем, как не перепутать реконструкцию и новое стройку и для чего москвичам нужна прививка от боязни новейшего, ведает Никита Токарев, конструктор, доктор Столичного отделения Интернациональной академии архитектуры и директор строительной школы МАРШ.
«Закон к архитектуре индифферентен»
— Некое время вспять был объявлен конкурс на проект храма. Варианты, на взор мещанина, оказались страшными. Почему конструкторам (наверняка, не многим) это кажется красивым, а мещанинам — страшным? Что это, зашоренность либо здравый смысл?
— Неувязка вправду существует, хотя пример с церковью не самый приятный. Это попытка «скрестить ежа с ужом» заместо того, чтоб давать архитектуру XXI века либо буквально следовать строительным православным канонам. Думаю, такие пробы постоянно обречены на провал, хотя архитекторы от всей души пробовали создать современный проект.
Один из проектов храма Спаса Нерукотворного в микрорайоне Парковый г. о. Котельники Столичной области, представленных на конкурс/Изображение: kotelniki.mosreg.ru
Получить непротиворечивое решение тут можно, лишь если стопроцентно соблюдать рамки канонического подхода либо проектировать храмы так, как это делает церковная церковь — не привязываясь к историческим макетам.
Церковь Сен-Жозеф (Св. Иосифа) в Гавре/Фото: frenchtrip.ru
За крайние 100 лет возникло много восхитительных культовых спостроек (к примеру, именитая капелла в Роншане и монастырь де ла Туретт, спроектированные Ле Корбюзье, либо храм Сен-Жозеф в Гавре, выдуманный Огюстом Перре).
Примеров масса, но в Москве их нет. У нас современная архитектура не смешивается с православием, поэтому что пока наша церковь просит классической формы: пятиглавие, золотые купола. Неважно какая попытка соединять канон с современной архитектурой обречена на провал, что этот конкурс и обосновал.
— Вопросец в лоб: как отличить неплохую архитектуру от нехороший?
— Как с хоть каким искусством, навряд ли есть всепригодный рецепт. Если под «неплохой архитектурой» осознавать одобряемую публикой, то, на мой взор, публичный консенсус в архитектуре стоит на 3-х китах. 1-ый — проработанное градостроительное законодательство (а именно, правила землепользования и стройки, которые определяют, что и как допустимо строить, а что — недозволено). Этот кит страхует от очевидных градостроительных ошибок — скажем, от преувеличения масштаба.
2-ой кит — развитое публичное мировоззрение и штатское общество, проф критика, образование, механизмы дискуссии и обсуждения — как раз здесь и формируется вкус публики. Строительная критики, к слову, в Рф практически отсутствует.
Третье — профессионализм и этические понятия самих архитекторов.
— Как обстоят дела с этими китами в Рф?
— В Рф фактически отсутствуют два из 3-х этих причин.
У нас очень слабенькое градостроительное законодательство (что развязывает руки девелоперам) и практически отсутствует штатское обсуждение, которое подменяется бранью в соцсетях (нередко общественные слушания носят только формальный нрав и далековато не постоянно исходят от экспертов, хотя конкретно проф критика и нужна).
— В итоге во всем повинны архитекторы?
— Да, на наши головы обвинения падают почаще всего, поэтому что на одной опоре вся эта система устоять не способна. В качестве примера приведу обсуждение реконструкции Бадаевского завода, предложенное швейцарскими конструкторами Жаком Херцогом и Пьером де Мероном. Если откинуть все второстепенное, то мы найдем, что решение градостроительно-земельной комиссии дозволяет возвести там сотки тыщ квадратных метров.
Проект стройки Бадаевского пивоваренного завода/Изображение: Herzog & de Meuron
Раз закон дозволяет, девелопер непременно сиим правом воспользуется. Последующие дебаты уже не так важны — будут у новостройки «ножки» либо не будут, при таком большом объеме уже роли не играет.
Каким бы гением ни был конструктор, проект все равно станет огромной массой, которая конструктивно изменит пейзаж вокруг: что ни нарисуй, хоть какой проект на заказанную площадь будет очень массивным. Но разве это вина конструктора?
— Выходит, закон не на стороне высококачественной архитектуры?
— Закон, к огорчению, к архитектуре индифферентен. Вот для вас оборотный пример: центр Artplay, в каком находится наша строительная школа МАРШ. Это тоже бывшая промзона, через реку от которой — земля Андроникова монастыря, монумента, в охранную зону которого попадает Artplay. Это означает, что ни одному инвестору не любопытно сносить наши строения: больше-то чем есть, все равно не выстроить!
Фото: строительная школа МАРШ/
«Всякое имеющееся здание реально вылечить»
— Как это застарелая неувязка?
— Отторгать все прежние устои в Рф сделалось традицией, архитектура не исключение. В 1920-е, 1930-е, 1960-е архитектура и градостроительство конструктивно изменялись. В итоге у нас выработался рефлекс против хоть какого новейшего строительства.
Если б мы разглядывали вопросец с этого ракурса, я бы предложил совершенно отрешиться от сноса что бы то ни было — непринципиально, является ли здание монументом либо нет. Полагаю, хоть какое построенное до нас здание имеет право стоять и далее.
— Подождите, но ведь большая часть спостроек рано либо поздно все равно ветшает до таковой степени, что его необходимо поменять, в особенности если это вправду не монумент. А когда это жилые строения, они представляют опасность не только лишь для обитателей, да и для прохожих.
— Можно проводить реконструкцию без сноса — примеров, когда здание уже не спасти, весьма не достаточно. Всякое имеющееся здание реально вылечить. Таковым образом, получится сохранить то малое, что уцелело от истории, и создать городским жителям своеобразную прививку от испуга новейшего. Пусть этот мораторий на снос действовал бы хотя лет 20 — думаю, этого срока хватит, чтоб люди отвыкли страшиться новейшего.
И да, я говорю обо всех зданиях, включая самострои 1990-х, — всем по охранной грамоте! Давайте представим, что строения — это люди: не все красивые, не всех мы любим, но их же не убивают за это?
— Человечный подход.
— Да, он к тому же весьма экологичный. На реконструкцию тратится на порядок меньше материалов и появляется существенно меньше строительного мусора. В парадигме устойчивого развития повторное внедрение неоднократно наиболее презентабельно, чем новейшие растраты. Любой проект нужно учить раздельно: бросить лишь стенки либо получится сохранить и перекрытия; надстроить один либо два этажа; выкопать ли подвал?
Основное — не путать реконструкцию со стройкой, когда поверх старенького строения покажется еще 15 новейших этажей: это уже будет лукавство от девелопера под маской заботы о истории.
«Конструктор — только исполнитель»
— К слову, о девелоперах. Некие так проектируют фасады жилых новостроек, что оторопь берет: нагромождение цветов и форм. Откуда всё это? В которой степени это награда конструктора — создателя проекта?
— Как хоть какой заказчик, девелопер имеет решающее слово в собственном проекте — он же владелец, а конструктор — только исполнитель. Да, есть согласование у городских властей, но в массовом жилище, обычно, всё ограничивается объемом строительства и предназначением спостроек.
Важный вопросец: что люди готовы брать? В Рф есть один вид заказчика — коммерческая компания, которая строит и реализует квартиры, потому у нас лишь один вид массового жилища. Если поглядеть на типологию заказчиков, то выяснится, что далековато не все заинтересованы только в продажах: почти все (правда, не в Рф) нацелены на аренду квартир — и это полностью иной подход к архитектуре, ведь у арендаторов еще наиболее широкий выбор!
А еще в Европе популярны жилищные кооперативы — тоже форма предоставления жилища. Заказчиками являются будущие жильцы: они берут кредит и на эти средства строят жилище себе — не в 25 этажей, а в 5. И здесь коммерческой задачки совершенно нет.
— В Рф, выходит, какая-то монополия…
— Да, пожалуй. У нас в главном либо личное стройку жилых личных домов, когда в роли заказчика выступает сам владелец грядущего дома, либо, что еще наиболее нередкое явление, высотные новостройки, возводимые девелоперами. И архитектуру этих новостроек выбирают девелоперы, при этом часто они даже не нанимают архитекторов!
— Как они тогда строят?
— Обычно, портфолио и свойство работы конструктора, которого собираются пригласить на проект, играют важную роль в драгоценном секторе недвижимости. Время от времени имя заслуженного специалиста даже добавляет к цены квартир. А в секторе «эконом», бывает, обходятся совершенно без архитекторов: самое основное — недорого и стремительно.
У большинства застройщиков есть собственный проектный отдел, которому часто и доверяют разработку строительного проекта. Есть таковая практика, как Design&Build, когда компания сама и делает проект, и строит его.
Броский пример: «Триумф-Палас» не имеет автора-архитектора, это циклопическое здание — итог работы анонимного проектного отдела. Мне не нравится этот проект, так как это достаточно нехорошая имитация сталинской архитектуры.
— Нехорошая имитация чего-то прекрасного — пользующаяся популярностью неувязка, не так ли? Этот же пластмассовый «Полуостров мечты», к примеру?
— Это обычная коммерческая архитектура для парков развлечений, которая более-менее похожа во всех странах. Так либо по другому, я против имитации, считаю ее страшенной безвкусицей, которая тем не наименее отражает и мнения покупателей: люди ведь голосуют рублем — мы не можем им запретить брать то, что им нравится.
— Большая часть покупателей ставят архитектуру новостройки и ее наружный вид в конец перечня — на первом месте локация, стоимость за квадратный метр, метраж, планировка… И если все эти причины покупателя устроят, то навряд ли его оттолкнет от покупки безобразный фасад.
— Так и есть. И конкретно поэтому, что у нас существует единственный вид заказчика, он и правит бал. Сдал проект — растерял к нему энтузиазм. Это мышление на весьма недлинной дистанции, горизонт планирования — только наиблежайшие пару лет.
Но здесь все равно не получится обвинить конструктора, который (вот негодяй!) не настоял на собственном: поле для его маневра в таковых проектах мало. Можно отрешиться, тогда и за проект возьмется иной конструктор, наиболее покладистый.
— А конкурентность велика?
— Очень. А вот меж девелоперами — не постоянно. При этом год от года она становится меньше — скоро, думаю, у нас остается ПИК, «Донстрой», ЛСР.
«Москва поближе к Каиру, Стамбулу и Гонконгу, чем к Берлину и Парижу»
— Москва больше похожа на Европу либо Азию, если ассоциировать с строительной точки зрения?
— Мы сами считаем себя самым восточным городом Европы, но путь развития, структура городка и населения — всё это поближе к Азии. Мы поближе к Каиру, Стамбулу и Гонконгу, чем к Берлину и Парижу — вроде бы нам ни хотелось, Парижем Москва не станет никогда.
— Но ведь Москва — весьма большенный город, районы которого абсолютно друг от друга различаются.
— Совсем правильно. Марьино и Тверская зрительно друг на друга совсем не похожи. При всем этом обилие Москвы все таки обязано быть управляемым: то, что отлично на Тверской, навряд ли будет отлично в Марьино (и напротив).
Разработка правил землепользования и стройки посодействовала бы решить эту задачку, сделав каждую локацию уместной с зрительной точки зрения. Тогда центр Москвы был бы в одном стиле, округи ТТК — быстрее всего в другом (но животрепещущем себе), а спальные районы — в 3-ем. На данный момент же всё решается приблизительно.
— А когда-нибудь было по другому?
— О том и речь. На углу проспекта Сахарова и Садового кольца голландские архитекторы MVRDV спроектировали ячеистое ступенчатое здание кирпичного цвета. По поводу этого строения было огромное количество споров: само оно со обилием уступов, прямо напротив — сквер и монумент жертвам ГУЛАГа, с иной стороны — большущее изогнутое здание ВЭБа на Сахарова, через проспект стоит красноватое конструктивистское здание Министерства сельского хозяйства, построенное по проекту Щусева. Все вкупе кажется достаточно странноватым ансамблем.
Проект функционального комплекса с апартаментами на пересечении Садового кольца и просп. Академика Сахарова/Изображение: MVRDV
А сейчас вопросец: на какой контекст должен ориентироваться конструктор, которому бы поручили проектировать тут новейший проект? Щусев в свое время поступил смело: он не оглядывался на то, что было по различным сторонам Садового кольца (с одной стороны шли сады, потом — трехэтажные домики, вослед за которыми — доходные дома, еще позднее там же возникли панельные строения 1970-х) и поставил этот собственный дом, который мы на данный момент считаем шедевром и признали монументом.
Схожих задач в Москве весьма много — ответы на их необходимы творческие. В этом же ряду находится и театр Et Cetera, который, с моей точки зрения, просто весьма безобразно нарисован. Но даже он имеет буквально такое же право на жизнь, как и здание «Лукойла» на Сретенском бульваре.
— Как я понимаю, субъективность восприятия полностью имеет право на существование. Архитектура — это ведь в некий степени искусство?
— Да, конкретно так. Потому мы так изредка сходимся во воззрениях, но наши вкусы — только один из 3-х китов. В Москве, которая постоянно развивалась от дома к дому, умиротворенно сосуществует очень контрастная архитектура (к слову, в отличие от Петербурга).
«Дискуссия без проф критики — разновидность радиальный поруки»
— Сначала разговора, когда речь шла о 3-х китах неплохой архитектуры, вы гласили, что на данный момент нет проф строительной критики. Мы возвратились к этому вопросцу. Ее правда нет?
— Правда нет, хотя еще 10–15 годов назад она была. И это отсутствие мне кажется достаточно суровой неувязкой — имею в виду критику, которая есть не снутри цеха, а которая идет снаружи.
В газетах и журнальчиках мы читаем красивые отзывы и рецензии на театральные постановки, книжки, художественные выставки — сиим занимаются проф критики, а не актеры либо живописцы.
А вот про архитектуру практически не отыскать проф отзывов, и это грустно: она у нас воспринимается как девелопмент, как недвижимость. Задачка редчайших заказных статей — чтоб покупатели брали, вот и вся цель.
— Для чего совершенно нужна критика?
— Без проф критики дискуссия замыкается снутри цеха и рискует выродиться в разновидность радиальный поруки. Споры и интриги, непременно, есть, но вот постороннего взора нет — и это разъясняет сложившееся положение. Куда делась строительная критика, воспитывающая вкус у городских жителей и ответственность перед городом у проф общества — вопросец к СМИ: почему у ведущих изданий нет строительного раздела, где публиковалось бы независящее мировоззрение? Меня это разочаровывает. У архитекторов в Рф нет повестки, и это основная проф боль.
Источник: